«В сообществе географов довольно равноправные отношения»

11 февраля — Международный день женщин и девочек в науке. О том, как живется географиням и географессам, рассказала куратор направления «Общественная география» Мария Гунько в интервью для TimeOut.

11 февраля — Международный день женщин и девочек в науке. Как вы относитесь к этому празднику?

Про существование «Международного дня женщин и девочек в науке» знаю, но каждый год забываю точную дату. У меня нет какого-то определенного отношения к этому празднику. Наверное, потому что, я вообще не очень понимаю «гендерные» праздники.

Мария, расскажите о вашем образовании и о том, что подвигло вас выбрать именно эту область науки?

Я окончила бакалавриат (геоэкология) и магистратуру (география) на географическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова.
С детства я любила науку, особенно интересовалась геологией, географией, астрономией. Мне казалось, что это супер-увлекательно быть первооткрывателем в космосе и на Земле, испытывать себя на прочность, проникать в тайны природы. До сих пор мои любимые книги — дневник Амундсена о его экспедиции на Южный полюс (1910-1912 гг.) и рассказы Ивана Ефремова про геологов. Когда пришло время поступать в университет, я четко поняла, что, к сожалению, астрономом мне не быть — физика не мой конек. Выбор был между геологией и географией. В общем и целом, выбрать все-таки географию мне предложила мама. Потом было хождение по мукам с выбором специализации. В итоге сейчас я занимаюсь urban studies — городскими исследованиями на стыке географии, городского планирования и социологии.
Почему фундаментальная наука, а не прикладные изыскания? Я творческий человек, поэтому крайне сложно работать по указке в рамках задания, особенно если нет вдохновения. Неоднократно участвовала в прикладных исследованиях, и каждый раз это стресс. Предпочитаю сама ставить себе цели, подбирать инструментарий, выбирать места для экспедиций. В моей текущей работе я сама себе хозяин — придумала, нашла деньги (выиграла грант), собрала команду. Меня не смущает, что у такой работы, как правило, нет «продукта» в прямом смысле этого слова. Приращение знаний как конечная цель меня вполне устраивает. Как бонус — свободный график. Конечно, есть присутственные часы, но большую часть времени я работаю из дома.

 

Какими проектами сейчас занимаетесь?

Мои основные интересы связаны с развитием малых городов, одной из тем, над которой сейчас работаю является городское сжатие. В 2018-2019 гг. я была руководителям трех проектов на эту тему, поддержанных Российским Фондом Фундаментальных исследований, МинНауки РФ, и программой »Oxford Russia Fellowship». В общих чертах городское сжатие — процесс противоположный «нормальному» росту, в первую очередь речь о значительном и долговременном снижении численности населения. Этот процесс стал общемировым в последние десятилетия. И для России это крайне актуальная тема — из 1100 городов около 700 теряли населения в 1989-2019 гг., а чуть больше 120 со среднегодовым темпом 1% и более. В подобных городах из-за значительного снижения численности населения пространство фрагментируется (возникают пустующие участки, здания и сооружения). В итоге снижается качество жизни населения, безопасность, привлекательность города для деловой активности, усложняется использование и обслуживание коммунальных сетей, растут издержки муниципальных бюджетов. Как городские администрации реагируют на новые реалии, какие подходы и инструменты работы с городской средой применяются? Как воспринимается процесс рядовыми жителями? Какие возникают инициативы, направленные на повышения качества жизни? Это вопросы, на которые мы старались ответить. Сейчас мы обобщаем выявленные условные «лучшие практики», анализируем их в сравнении с зарубежными аналогами. По итогу хотим сделать доступный медиа-материал для широкого ознакомления.
Надо сказать, что в мировом научном сообществе о российских особенностях процесса городского сжатия известно мало — все знают кейсы из США и ЕС. Наши же результаты позволят сделать это направление городских исследований более «космополитичным». В следующем году выйдет книга под, в том числе, моей редакцией «Shrinking cities in post-socialist states» в издательстве Routledge. Конечно, это не лекарство от рака, но вносим свой скромный вклад в фундаментальную науку и стараемся внедрять новые знания в практику.

Мария Гунько во время экспедиции в Кировск в июне 2019 г.

Были ли моменты полного погружения в работу? Когда все мысли только о проекте и даже родные замечали, что вы «не с ними»?

Конечно были. Каждый год бывает, особенно под конец, когда наступает пора отчетов. В это время сложно понять работаю ли я дома или живу на работе. К счастью, мой муж тоже ученый (географ-картограф) так что мы в этом плане два сапога пара. Вообще, если я увлечена каким-то проектом, мне очень сложно отрываться. Поэтому часто работаю после 22:00, чтобы никто не отвлекал.

Расклад сил в науке пока что сильно кренится в сторону мужчин: женщины составляют лишь 29% от общего числа ученых. А их проекты признаются миром науки еще реже: лишь 3% лауреатов Нобелевской премии в научной сфере — женщины. Приходилось ли вам на личном опыте сталкиваться с дискриминацией по гендерному признаку?

География не относится к отраслям науки, где доминируют мужчины, у нас примерно 50:50. Отвечу абсолютно честно, как во время учебы на геофаке, так и на своей работе в ИГ РАН я никогда не сталкивалась с дискриминацией по гендерному признаку или пренебрежительным отношением. Сейчас ИГ РАНом руководит выдающийся ученый с мировым именем Ольга Николаевна Соломина, что само по себе уже показатель того, как у нас обстоят дела с гендерным вопросом. Мне кажется, что в сообществе географов довольно равноправные отношения, хотя, может быть у меня смещенная выборка.
Но вот на междисциплинарных научных мероприятиях в России были моменты, когда малознакомые мужчины сразу переходили на «ты», мелочь, а неприятно.

Мы узнали о вас на сайте She is an expert — проекте о женщинах, которые производят знание и готовы делиться своим опытом. Полезны ли такие сайты для продвижения женщин в научной среде?



Мне кажется, что этот проект полезный в первую очередь для самих женщин-эксперток. А-ля коллективная психотерапия — «нас много, и мы молодцы». Но сложно сказать, как это влияет именно на карьеру. До вас со мной через сайт никто не связывался. Фейсбук в этом плане для меня оказывается куда полезнее.

Вы преподаете в вузе? До сих число мужчин в науках, называемых «традиционно мужскими», 70%! Есть ли тенденция к более сбалансированной «расстановке сил»?

Я начала работать в ВУЗе (на долю ставки) в прошлом году, когда в НИУ ВШЭ запустили новый факультет «Географии и геоинформацинных технологий» в сотрудничестве с ИГ РАН. Сейчас мы открыли бакалаврскую программу «География глобальных изменений и геоинформационные технологии», первый набор в сентябре 2020. Почти завершился процесс подбора преподавателей, и пока удается сохранять присущий географии баланс между мужчинами и женщинами, о котором я говорила ранее. Главными критериями для привлечения преподавателей и сотрудников являются компетенция и желание участвовать в новом проекте.

Что можете пожелать женщинам, только вступающим на путь служения науке? Каких ошибочных ходов они могли бы избежать, основываясь на вашем опыте?



Банально, но если хотеть, то найдутся и возможности, и средства. Поэтому желаю следовать своей цели, не отступать и не жалеть об «ошибочных ходах». Иногда то, что кажется ошибкой на деле приводит к чему-то неожиданно хорошему.

Возможны ли революционные прорывы в науке, сопоставимые с открытиями в 20 веке, в наши дни?



Безусловно! Мне кажется, что полученное в прошлом году изображение черной дыры — грандиозный научный прорыв.


Полная версия материала опубликована в журнале TimeOut